— Умберто Эко
вторник, 18 марта 2014
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
«Я принадлежу к утраченному поколению, и мне комфортно в компании таких же потерянных и одиноких.»
— Умберто Эко
— Умберто Эко
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
Я был по ту сторону света и тьмы –
Я жил как безумец, играя как гений,
И если б не дверь этой странной тюрьмы,
Я век бы не знал никаких сожалений.
Я жертвой своею был и палачом,
Не думая даже о том, чтоб проснуться.
Ведь, в белые стены свой черный зрачок
Однажды уставив, уже не вернуться.
И странные тени меня стерегли,
Из щели в полу день за днем выползая.
Я был яркой вспышкой и только лишь блик –
Я был обречен жить во тьме этой, знаю…
Я был бесконечен, пусть даже и мал,
Чтоб все ж с заключеньем своим примириться…
Тогда и решил я лишиться ума –
Стереть все преграды, все стены, границы.
Я жил как безумец, играя как гений,
И если б не дверь этой странной тюрьмы,
Я век бы не знал никаких сожалений.
Я жертвой своею был и палачом,
Не думая даже о том, чтоб проснуться.
Ведь, в белые стены свой черный зрачок
Однажды уставив, уже не вернуться.
И странные тени меня стерегли,
Из щели в полу день за днем выползая.
Я был яркой вспышкой и только лишь блик –
Я был обречен жить во тьме этой, знаю…
Я был бесконечен, пусть даже и мал,
Чтоб все ж с заключеньем своим примириться…
Тогда и решил я лишиться ума –
Стереть все преграды, все стены, границы.
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
Осенью мир так изменчив и хрупок,
Желтое быстро сменяется красным –
Я бесконечно люблю твои руки,
Их осторожную тонкую ласку,
Плавность и нервность движений изящных,
Нетерпеливых касаний упрямство.
Ты для меня был всегда настоящим…
Я, словно ветру, тебе вновь поддамся,
Будто в дожде искупаюсь, отмою
Старые раны, кровавые пятна.
Я никогда не желала иного,
Мне это не было даже понятно…
Что же теперь? Это осень? И ливни,
Будто нарочно рыдают так горько.
Тянет смиреньем, тоскою и гнилью.
Я не хочу, но умею быть стойкой…
Желтое быстро сменяется красным –
Я бесконечно люблю твои руки,
Их осторожную тонкую ласку,
Плавность и нервность движений изящных,
Нетерпеливых касаний упрямство.
Ты для меня был всегда настоящим…
Я, словно ветру, тебе вновь поддамся,
Будто в дожде искупаюсь, отмою
Старые раны, кровавые пятна.
Я никогда не желала иного,
Мне это не было даже понятно…
Что же теперь? Это осень? И ливни,
Будто нарочно рыдают так горько.
Тянет смиреньем, тоскою и гнилью.
Я не хочу, но умею быть стойкой…
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
«Вечером гулял по безлюдному берегу моря.
Это было не весело и не грустно — это было прекрасно.»
— Винсент ван Гог
Это было не весело и не грустно — это было прекрасно.»
— Винсент ван Гог
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
Собирай на цепочку и скальпы врагов
И трофеи, что нажил, у сердца держи,
Никогда не сдавайся, почувствовав кровь,
Даже если она из твоей же души.
Оставайся и собран, и верен себе.
Здравомыслия полный будь дерзок и смел.
И когда час пробьет горевать по тебе,
Ты пройдешь по долине изрубленных тел
Без стыда и без страха, как было всегда –
В этом наше призванье и горечь войны.
Научись своим духом, как мной, обладать
На полях твоей битвы и в миг тишины.
И запомни, что святость не будет в чести,
Если спины друзей не прикрыты тобой.
Этот крест очень трудно порою нести,
Не забыв то, что ты – человек и живой.
И трофеи, что нажил, у сердца держи,
Никогда не сдавайся, почувствовав кровь,
Даже если она из твоей же души.
Оставайся и собран, и верен себе.
Здравомыслия полный будь дерзок и смел.
И когда час пробьет горевать по тебе,
Ты пройдешь по долине изрубленных тел
Без стыда и без страха, как было всегда –
В этом наше призванье и горечь войны.
Научись своим духом, как мной, обладать
На полях твоей битвы и в миг тишины.
И запомни, что святость не будет в чести,
Если спины друзей не прикрыты тобой.
Этот крест очень трудно порою нести,
Не забыв то, что ты – человек и живой.
воскресенье, 16 марта 2014
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
«Глаза у меня добрые, но рубашка смирительная.»
— втор неизвестен
— втор неизвестен
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
И в Раю был построен безбожный Ад.
И оттуда пути не найти назад.
И семь Демонов вход стерегут в него.
И один из них был непременно твой…
Он жесток и безумен, и полон лжи –
Существо и без сердца, и без души.
Ни рогов нет, ни крыльев, лишь этот взгляд…
Я в нем видел тебя и твой черный Ад…
Бесконечный, бездонный – пустая тьма.
Заглянувший в нее в миг сойдет с ума,
И покоя не будет ему нигде:
Ни средь Демонов тех, ни среди людей,…
Ни средь Ангелов, что возводили Ад
Там, где прежде был Райский цветущий Сад.
И оттуда пути не найти назад.
И семь Демонов вход стерегут в него.
И один из них был непременно твой…
Он жесток и безумен, и полон лжи –
Существо и без сердца, и без души.
Ни рогов нет, ни крыльев, лишь этот взгляд…
Я в нем видел тебя и твой черный Ад…
Бесконечный, бездонный – пустая тьма.
Заглянувший в нее в миг сойдет с ума,
И покоя не будет ему нигде:
Ни средь Демонов тех, ни среди людей,…
Ни средь Ангелов, что возводили Ад
Там, где прежде был Райский цветущий Сад.
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
«Мы вправе лететь, куда хотим, и быть такими, какими мы созданы.»
— Ричард Бах, Чайка Джонатан Ливингстон
— Ричард Бах, Чайка Джонатан Ливингстон
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
Счастье где-то заплутало.
Сбилось, видимо, с пути.
Я когда-то точно знала
Где и как его найти,
Но теперь следов не вижу.
Дождь, наверное, отмыл,
Облизал дворы и крыши,
А потом, лишившись сил,
Сам растаял, будто не был.
Здесь и тихо, и тепло…
Одиноко. Счастья мне бы…
Да пропало, не дошло.
Сбилось, видимо, с пути.
Я когда-то точно знала
Где и как его найти,
Но теперь следов не вижу.
Дождь, наверное, отмыл,
Облизал дворы и крыши,
А потом, лишившись сил,
Сам растаял, будто не был.
Здесь и тихо, и тепло…
Одиноко. Счастья мне бы…
Да пропало, не дошло.
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...

Знаете, почему мечты называют хрустальными? Потому что они прекрасны и потому что хрупки, как хрусталь.
Пока они целы, свет отражается от каждой грани, переливается, мерцает, завораживает, но стоит им разбиться, и они превращаются в тысячу осколков, мелких и чуть побольше, но определенно очень острых. И они застревают у вас в груди, в самом ее центре. Их нельзя увидеть или вытащить, но они там есть, и они режут вас изнутри.
Каждый вдох и каждый выдох превращается в пытку. Вы вдыхаете, ваша грудная клетка раздувается, выдыхаете, и она сжимается, и вместе с этим ваши внутренние органы, будто то насаживают на острые края и углы осколков вашей мечты, то вдруг снимают с них. И так повторяется снова и снова, и вы ранитесь все больше, все глубже…
Это невыносимо.
Как это можно пережить?
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
И хочется, и колется, и как-то невпопад
Я жду тебя отчаянно. Да, видно, не судьба.
И думается, кажется, что надо бы забыть,
Но чувства столь упрямые, безумны и слепы.
И катится, и тикает, и утекает прочь,
Наверное, сто пятая иль сто шестая ночь.
Я жду тебя отчаянно. Да, видно, не судьба.
И думается, кажется, что надо бы забыть,
Но чувства столь упрямые, безумны и слепы.
И катится, и тикает, и утекает прочь,
Наверное, сто пятая иль сто шестая ночь.
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
«Нет ничего несправедливей, чем скучать по кому-то без взаимности. Это даже хуже, чем любить без взаимности.»
— Януш Леон Вишневский
— Януш Леон Вишневский
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
Здесь каждый, кто не ведал тьмы,
Не видел шествия чумы,
Кто горе не вкушал ни разу
Был чужд приветственному глазу.
И голос для него молчал…
Но дрогнет лишь во тьме свеча,
Ему является из мрака
Ни человек и ни собака,
Ни зверь, ни Бог, но Господин…
И сердце рвется из груди…
И шепот наполняет душу…
Ответь, внимательно ль ты слушал?
Иль все же сладко нынче спал?
Ты также чист иль тоже пал?
Не видел шествия чумы,
Кто горе не вкушал ни разу
Был чужд приветственному глазу.
И голос для него молчал…
Но дрогнет лишь во тьме свеча,
Ему является из мрака
Ни человек и ни собака,
Ни зверь, ни Бог, но Господин…
И сердце рвется из груди…
И шепот наполняет душу…
Ответь, внимательно ль ты слушал?
Иль все же сладко нынче спал?
Ты также чист иль тоже пал?
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
«Мы вправе лететь, куда хотим, и быть такими, какими мы созданы.»
— Ричард Бах, Чайка Джонатан Ливингстон
— Ричард Бах, Чайка Джонатан Ливингстон
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
Покажи мне свои клыки –
Жизнь жестока и скоротечна.
Я был создан всем вопреки
До безумия безупречным.
Я был дерзок и был умен.
Не боялся ходить по краю,
Словно выкован был огнем,
Будто вовсе не умираю,
Как и каждый, кто ныне жив,
Кто вдыхает холодный ветер.
Я когда-то был полон лжи,
Чтоб однажды за все ответить…
Жизнь жестока и скоротечна.
Я был создан всем вопреки
До безумия безупречным.
Я был дерзок и был умен.
Не боялся ходить по краю,
Словно выкован был огнем,
Будто вовсе не умираю,
Как и каждый, кто ныне жив,
Кто вдыхает холодный ветер.
Я когда-то был полон лжи,
Чтоб однажды за все ответить…
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
Что-то есть в этих черных птицах,
В их глазах и огромных крыльях,
В их пугающе точных лицах,
Наделенных природной силой,
В горделивой осанке, в крике,
Заставляющем сердце сжаться,
В существе их, не вольном, диком –
В этой стати и в этой грации.
Бесконечно и неприкаянно
Мое сердце дрожит и тянется
К черным птицам, кружащим стаями…
Только им-то… какая разница?
В их глазах и огромных крыльях,
В их пугающе точных лицах,
Наделенных природной силой,
В горделивой осанке, в крике,
Заставляющем сердце сжаться,
В существе их, не вольном, диком –
В этой стати и в этой грации.
Бесконечно и неприкаянно
Мое сердце дрожит и тянется
К черным птицам, кружащим стаями…
Только им-то… какая разница?
... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
«Одиночество рождается тогда, когда люди вокруг, особенно близкие, начинают напоминать толпу случайных посторонних.»
— Мысли вслух
— Мысли вслух