... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
Потанцуем на битых стеклах?
Потанцуем на битых стеклах?
Пусть останутся души в шрамах!
Город льется тоской по окнам,
По закрытым белесым рамам.
Мир так скучен и так напрасен,
Люди слишком хрупки для жизни.
Небо, снова сменив окраску,
Наклоняется низко-низко.
Ветер треплет тебя за ворот,
Ты, нахмурившись, ждешь финала.
Я люблю этот тихий дворик,
Я хочу все начать с начала…
Где мы? Ах, ну, конечно! Стекла…
Кровь сочится по острым граням.
Каждый, кто одинок, тот проклят,
Не убит, но смертельно ранен.

Потанцуем на битых стеклах?
Пусть останутся души в шрамах!
Город льется тоской по окнам,
По закрытым белесым рамам.
Мир так скучен и так напрасен,
Люди слишком хрупки для жизни.
Небо, снова сменив окраску,
Наклоняется низко-низко.
Ветер треплет тебя за ворот,
Ты, нахмурившись, ждешь финала.
Я люблю этот тихий дворик,
Я хочу все начать с начала…
Где мы? Ах, ну, конечно! Стекла…
Кровь сочится по острым граням.
Каждый, кто одинок, тот проклят,
Не убит, но смертельно ранен.

он так ласков и так натянут,
то поет, то почти мурлычет.
этот голос внутри, как грани
самой острой к сердцам отмычки.
он то льется, а то сбивает,
пусть не с ног, лишь с упрямой мысли,
но тот внутренний голос знает,
как всегда оставаться чистым,
как заставить себя послушать
и послушаться, как заставить.
этот голос лизнет вас в душу
и навеки ее отравит.
ну, как? такое описание пойдет?