... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
Свет в конце…
До сих пор застревают слова в обожженном горле
И мне кажется глупым тот черный полдень.
Город верит, что жив, но, харкая кровью,
Весь дрожит, потому что он нас запомнил.
Я хотел бы сейчас изменить даже ход Вселенной
Или просто вернуться, чтоб снять усталость.
Что-то едкое снова сжигает вены,
И я знаю, как мало тебе осталось.
Так возьми под прицел бесконечно седой, нет, серый
Смог, дождь, дым сигарет и остаток лета.
Пусть я буду твоей обреченной верой.
А теперь многоточьем по сгустку света…
До сих пор застревают слова в обожженном горле
И мне кажется глупым тот черный полдень.
Город верит, что жив, но, харкая кровью,
Весь дрожит, потому что он нас запомнил.
Я хотел бы сейчас изменить даже ход Вселенной
Или просто вернуться, чтоб снять усталость.
Что-то едкое снова сжигает вены,
И я знаю, как мало тебе осталось.
Так возьми под прицел бесконечно седой, нет, серый
Смог, дождь, дым сигарет и остаток лета.
Пусть я буду твоей обреченной верой.
А теперь многоточьем по сгустку света…