... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
Прощай.
Осенью пахнут промокшие листья,
Кофе и книги, что снова со мной.
Как же немного осталось от жизни,
Где никогда не бывало темно…
Помнишь, мне снились Венеция, Лондон,
Шумный Нью-Йорк и далекий Париж?
Солнца не видно теперь даже в полдень…
- Это смешно, - вот, что ты говоришь,
Сидя напротив. Зачем ты фальшивишь?
Я ведь умею читать по лицу…
Виски холодный глотками большими –
День, замедляясь, подходит к концу.
В воздухе виснут мечты и упреки,
Что-то горячее. Дым сигарет…
Только лишь он мне и кажется легким.
- Встретимся позже?
- Не думаю.
- Нет?
Я остаюсь и со мной только осень
В желтых страницах, листве и лучах.
Ветер мой выдох куда-то уносит
С тихим и теплым, но горьким:
- Прощай.

Осенью пахнут промокшие листья,
Кофе и книги, что снова со мной.
Как же немного осталось от жизни,
Где никогда не бывало темно…
Помнишь, мне снились Венеция, Лондон,
Шумный Нью-Йорк и далекий Париж?
Солнца не видно теперь даже в полдень…
- Это смешно, - вот, что ты говоришь,
Сидя напротив. Зачем ты фальшивишь?
Я ведь умею читать по лицу…
Виски холодный глотками большими –
День, замедляясь, подходит к концу.
В воздухе виснут мечты и упреки,
Что-то горячее. Дым сигарет…
Только лишь он мне и кажется легким.
- Встретимся позже?
- Не думаю.
- Нет?
Я остаюсь и со мной только осень
В желтых страницах, листве и лучах.
Ветер мой выдох куда-то уносит
С тихим и теплым, но горьким:
- Прощай.

Как всегда чудесно, Марин
уютное, осеннее, с ноткой прозрачной боли...