... больно, только когда все рушится и до крови изрезаны пальцы. Невозможность – прямая улица с бесконечным количеством станций...
От безответности шагну на перерез…
… от безответности шагну на перерез
И чья-то тень, споткнувшись, чертыхнется,
В глазах застынет беспокойный блеск…
Как прежде в небе догорает солнце…
А, может, ливнями все смазано вокруг
И лиц прохожих не дано увидеть?
Меня опять толкнут две пары рук
С той стороны, где тишина разбита
Часами долгими, как этот странный век,
Где мы чужие каждому, кто рядом.
Взгляд привыкает к выжженной траве.
Боль утихает. Может, так и надо?
И в безответности есть смысл? Или все ж…
Мы перестали чувствовать друг друга?
Меня сбивает с мысли серый дождь
И солнце в небе, и прохожих ругань.

… от безответности шагну на перерез
И чья-то тень, споткнувшись, чертыхнется,
В глазах застынет беспокойный блеск…
Как прежде в небе догорает солнце…
А, может, ливнями все смазано вокруг
И лиц прохожих не дано увидеть?
Меня опять толкнут две пары рук
С той стороны, где тишина разбита
Часами долгими, как этот странный век,
Где мы чужие каждому, кто рядом.
Взгляд привыкает к выжженной траве.
Боль утихает. Может, так и надо?
И в безответности есть смысл? Или все ж…
Мы перестали чувствовать друг друга?
Меня сбивает с мысли серый дождь
И солнце в небе, и прохожих ругань.

Картина напомнила одного из любимых современных художников (не по технике исполнения, по осенне-городскому настроению):